Субъективность

Но нигде субъективность автора не проявилась так резко, так странно и так во вред комедии, как в очерке характера Молчалина, который он заставляет делать самого же Молчалина: [В.Г. Белинский. «Горе от ума». Комедия в 4-х действиях, в стихах. Сочинение А. С. Грибоедова (1839)]

Разумный опыт жизни и благодетельная сила лет уравновесили бы волнования кипучей натуры, погас бы ее огонь, и исчезло бы его пламя, а осталась бы теплота и свет, взор прояснился бы и возвысился до спокойного и объективного созерцания жизни, в которой все необходимо и все разумно, — и тогда поэт явился бы художником и завещал потомству не лирические порывы своей субъективности, а стройные создания [В.Г. Белинский. «Горе от ума». Комедия в 4-х действиях, в стихах. Сочинение А. С. Грибоедова (1839)]

Ни Аристотель, ни Кант не вывели своих категорий и не доказали, что, кроме приведенных ими, нет и не может быть других; они сознавали, напротив, недостаточность и неполноту своих таблиц и старались дополнить их другими, второстепенными категориями. Фихте пытался вывести их из чистой самодеятельности мышления, но не успел по причине односторонней субъективности своей системы.

[М. А. Бакунин. О философии (1840)]

Величайшим успехом и шагом вперед считаем мы со стороны автора то, что в "Мертвых душах" везде ощущаемо и, так сказать, осязаемо проступает его субъективность. Здесь мы разумеем не ту субъективность, которая, по своей ограниченности или односторонности, искажает объективную действительность изображаемых поэтом предметов; но ту глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность, которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем, симпатичною душою и духовно-личною самостию, - ту субъективность, которая не допускает его с апатическим равнодушием быть чуждым миру, им рисуемому, но заставляет его проводить через свою душу живу явления внешнего мира, а через то и в них вдыхать душу живу... Это преобладание субъективности, проникая и одушевляя собою всю поэму Гоголя, доходит до высокого лирического пафоса и освежительными волнами охватывает душу читателя даже в отступлениях,

[В. Г. Белинский: Похождения Чичикова, или мертвые души (1842)]

К этим соображениям присоединялась боязнь за женское судоговорение, отличающееся, как бы это покороче сказать, излишней субъективностью. [А.А. Фет. Матвей Матвеич (1871)]

Мысль одарена в высокой степени характером субъективности. [И.М. Сеченов. Рефлексы головного мозга (1863)]

Как бы то ни было, а отсюда следует, что присутствие образных представлений в мысли не может мешать субъективности характера последней. [И.М. Сеченов. Рефлексы головного мозга (1863)]

Прибавьте к этому очень резко выраженный характер субъективности в мысли, и вы поймете, как твердо должен верить человек в голос самосознания, когда оно говорит ему подобные вещи. [И.М. Сеченов. Рефлексы головного мозга (1863)]

На этом же основании, несмотря на страшную субъективность любви как суммы страстных ощущений, она преимущественно перед другими страстями объективируется. [И.М. Сеченов. Рефлексы головного мозга (1863)]

Если бы человек только в этом смысле мог вмещать истину, то связь с нею его индивидуальности не была бы внутреннею и неразрывною; его собственное существо, оставаясь, как животное, вне истины, было бы, как оно, обречено (в своей субъективности) на гибель, сохраняясь только как идея в мысли абсолютного ума. [Вл. Соловьев. Смысл любви (1892–1894)]

Конкретная форма этого воображения, идеальный образ, в который я облекаю любимое лицо в данный момент, создается, конечно, мною, но он создается не из ничего, и субъективность этого образа как такого, т. е. являющегося теперь и здесь перед очами моей души, нисколько не доказывает субъективного, т. е. для меня лишь существующего, характера самого воображаемого предмета. [Вл. Соловьев. Смысл любви (1892–1894)]

Однако и он слишком часто не понимает, что данное ограничение его субъективности получает свою непреодолимость и непроницаемость единственно лишь от исключительного сосредоточения его внимания на этой ограниченности, что роковая отдельность его «я» ото всего другого заключается только в том, что он представляет ее себе роковою. [Вл. Соловьев. Оправдание добра (1894–1899)]

Отсюда вытекает глубокая субъективность его произведений и их страстность: он не извне зовет нас пойти и разделить с ним его интересы, которыми мы можем заняться наравне со всякими другими, его голос доходит до нас как будто издали, и, когда мы приближаемся, мы видим одинокое и странное существо там, где никого другого нет, и оно говорит нам о нестерпимых мучениях человеческой природы, о [В.В. Розанов. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского (1893–1906)]

Составление И. Левонтиной

Документ изменен: 10:04 2.11.2005