Первое заседание. Общие вопросы структуры «Материалов к словарю персональности» 27.10.05
Участники обсуждения:
1. А.П. Козырев
2. В.И. Молчанов
3. А.И. Алешин
4. И.И. Евлампиев
5. В.А. Куренной
6. А.Т. Бикбов
7. И.Б. Левонтина
8. М. Бобрик-Фрёмке
9. Г.Ч. Гусейнов
10. Н.С. Плотников
11. А. Хаардт
12. К. Фараджев
А. Хаардт: Приветствую вас на втором симпозиуме, посвященном дискурсу персональности. Благодарю за присланные статьи и материалы, которые мы обсудим в ходе наших заседаний.
Н.Плотников: Рад видеть всех в Бохуме, благодарю за проделанный путь. Наш семинар посвящен подведению первых итогов и планированию дальнейшей работы. Как из отдельных элементов истории понятий складывается историческая линия? Плодотворным представляется обсуждение способов описания и изложения материала – составление предварительного образа статьи, в которой могут быть реализованы основные цели исследования, реконструкция семантики персональности в истории русской мысли, в ее взаимодействии с немецкой философией. При этом необходимо согласовать различные оптики исследования – философский, лингвистический, историко-социологический подходы. Это ведь не анализ общефилософских концепций, а анализ контекстов употребления исследуемых терминов. Результаты первых обсуждений мы постарались зафиксировать в рекомендациях, предложенных вашему вниманию. В ходе обсуждения отдельных статей важно установить, могут ли эти рекомендации служить ориентировкой в проведении исследования, служат ли они цели создания идеального образа статьи? Кроме того, необходимо обсудить саму структуру материалов к словарю. Я предложил бы начать с этого. Речь идет не о классификации учений в истории философии, а о возможности объединения авторов по главам словаря. Важен и вопрос объемов, его также надо решить прагматически.
В.Молчанов: Может, обсудим сначала статьи, чтобы абстрактные вопросы оставить к завершению?
И.Левонтина: У меня общее замечание – еще не поздно договориться о единообразии шрифтовых выделений. Во вводных материалах к словарю надо будет пояснить этот единый принцип.
И.Евлампиев: В цитатах должны сохраняться авторские разрядки.
И.Левонтина: Это понятно. Но следует ли, например, в указании источников пользоваться курсивом?
Н.Плотников: Вы можете составить инструкцию, которая будет для всех обязательной?
И.Левонтина: Конечно.
А.Хаардт: Мы должны обсуждать отдельные статьи, руководствуясь рекомендациями. И надо условиться насчет содержания словаря. По-моему, надо сначала обсудить вопросы общей структуры, а потом разбирать статьи.
Н.Плотников: Я чуть подробнее изложу соображения по структуре. В этом плане у нас две основные проблемы. Общая структура материала и вопрос о главах в рамках раздела, посвященного понятию личности. Сегодня, по крайней мере, желательно обсудить общую структуру – блоки, части. Мы пытаемся разграничить различные дискурсы – философский, литературный, правовой. Кроме того, важно отметить наличие двух методологических путей для составления структуры словаря – синтетического (по авторам) и аналитического (по отдельным терминам или словам). Мы идем вторым путем, выделяем три блока: личность, «Я», субъект. Понятие индивидуальности предлагается рассматривать по мере исследования понятия личность, как правило, они взаимозаменяемы. В истории русской философии лишь у неолейбницеанцев есть отчетливые дефиниции индивидуальности. Конечно, центральную роль в формировании дискурса персональности играет понятие личности. Понятия «Я» и субъекта целесообразно изучать отдельно, у них особая семантическая история, заключающая в себе меньше социальных влияний, более ориентированная на теорию познания. Личность – сквозной контекст и для философских и для внефилософских текстов; «Я» и субъект представлены фрагментарно. Понятно, что во введении надо будет задать общую рамку, важна возможность сосредоточиться на отдельных элементах семантического поля, которые имеют свою историю. Также существенным представляется вопрос, как группировать философский и внефилософский материал? Выделять ли разделы по истории языка, по правовой терминологии или исходить из понятия личности и рассматривать его в правовой, социальной, литературной перспективе, объединяя философские и внефилософские тексты? В истории языка понятия личности, «Я» и субъекта более взаимозаменяемы, поэтому там можно не дробить структуру. Но философские концепции требуют разграничения значений этих понятий. Разумеется, в разговоре о личности будет затронуто все семантическое поле персональности, но основным предметом анализа является само понятие личности.
М.Бобрик: Важно, чтобы статьи были одинаково структурированы и написаны под одним углом зрения.
В.Молчанов: Если исключить прагматический аспект, то по содержанию совпадение понятий личности и индивидуальности неявно.
А.Хаардт: Да, индивид, индивидуум, индивидуальность – у Франка особенно отчетливы эти дефиниции.
В.Куренной: И у Рубинштейна. В педагогике действительно в некоторых текстах разводятся эти понятия. Но можно подверстать их и к анализу понятия личности.
Н.Плотников: Понятие индивидуальности встречается в более или менее самостоятельном значении у Лопатина, Лосского, но это единичные случаи. У Белинского… Возможно, имеет смысл написать отдельную статью небольшого объема по истории понятия индивидуальности от Радищева до Мамардашвили.
М.Бобрик: Важно помнить, что термин предполагает строгие значения, в которых он употребляется. Понятия охватывают более широкий круг проблем.
В.Молчанов: Относительно методологии я призываю быть смелее, автор должен собирать спектр значений, как говорил Витгенштейн, выявлять «семейное сходство». Можно ведь и свое авторское лицо выразить, пусть неявно. Не надо становиться в абсолютную позицию. Баланс между термином и понятием должен задавать автор.
И.Левонтина: Но это опасно. Должна складываться единая картина.
Н.Плотников: Анализ эмпирической семантики должен дополняться вниманием к концептуальной нагруженности термина.
А.Бикбов: Для меня неочевидно, почему выбираются одни контексты, а другие игнорируются? Что является концептуально нагруженным?
Н.Плотников: Можно сделать в каждой статье вводную часть о различении контекстов – показать каркас, потом динамику.
А.Алешин: Если кто-то смог бы предложить критерии, как снять противоречивость взглядов, существующих сегодня по отношению к прошлому, – это было бы чудо. Можно изложить дополнительные резоны, что считается важным, определить свою позицию.
В.Куренной: Козелик отмечает, что легитимация выбора понятий зависит от соотношения с их современным пониманием. Но он же не пишет дополнительно словарь, скажем, о понятии личности в современности.
И.Левонтина: Речь очевидно должна идти о ключевых понятиях в системах самих авторов.
А.Бикбов: Мы не должны модернизировать авторские употребления понятий.
Н.Плотников: Понятно, что при написании любой работы по истории понятия происходит маркировка, разделение значимого и незначимого. Следующее поколение философов и лингвистов может с этим не согласиться, но это нормальное развитие науки.
Г.Гусейнов: Есть некий текст, там эксплицирована категория личности, но потом оказывается этот же автор пишет и «всякий человек», «я встретил цивилизованного человека», а подразумевается тоже личность. Может, договориться, что автор работает соответственно памятке-инструкции, а когда соберем статьи – пойдет «аппаратная работа», распределение материала по схемам «личность», «Я», субъект. Это прагматически легче.
Н.Плотников: Это вопрос подбора источников. Сажем, у Соловьева мы найдем все понятия, связанные с персональностью, встречается и термин «Я», но он не является ключевым. Вырезать кусок о «Я» оттуда невозможно. Или у Галича попадается понятие личности, но оно разве что для истории языка интересно.
Г.Гусейнов: Нет, речь об аппарате – о комментариях, примечаниях.
Документ изменен: 15:24 31.01.2006
