Пашуканис Е. Буржуазный юрист о природе государства

     Тулузский профессор М. Ориу с полным основанием считается одним из светил не только французской, но и европейской юриспрюнденции. Его работы интересны как попытка вывести науку государственного права из дебрей схоластических определений и безжизненных абстракций, куда ее завлекли представители формального юридического метода. В своем капитальном труде "Принципы публичного права"*1 Ориу отказывается класть в основу своего анализа чисто юридическую конструкцию государства, как единого субъекта властвования, и исходит из гораздо более плодотворного и притом скорее социологического, чем юридического принципа "равновесия" и "порядка в движении". Не имея возможности в настоящей заметке заниматься разбором чисто юридических теорий г. Ориу, - это, к тому же, завело бы нас в область, интересную лишь для специалистов, мы хотим познакомить читателей "Красной Нови" с мыслями буржуазного профессора-юриста по самому злободневному, можно сказать даже жгучему, вопросу современности, - по вопросу о судьбах капиталистического общества и капиталистического государства. Уже один тот факт, что из сочинения по государственному праву можно почерпнуть кое-что на сказанную тему, выгодно отличает г. Ориу от государствоведов типа Лабанда, предпочитающих иметь дело не с реальными явлениями, а с отвлеченными нормами.
     Вынужденный самим своим методом постоянно обращаться к реальному содержанию того, что именуется государством, т.-е. к движению образующих его общественных сил, Ориу невольно делает выводы, поразительно близкие к теории исторического материализма. Следуя формуле, данной еще Сен-Симоном, г. Ориу рассматривает государство как организацию, призванную защищать сложившиеся в ее недрах социальные отношения и в первую очередь отношения собственности. "Не будет преувеличением сказать, - заявляет Ориу, - что вся государственная машина конструирована только для реализации гражданского порядка (ordre civil)"*2. Конечно, не в этой мысли, к тому же не новой - главный интерес книги г. Ориу, а в том, какое содержание вкладывает он в понятие гражданского порядка. Здесь наш профессор обнаруживает себя как откровенный и последовательный
_______________
     *1 M. Hauriou: Principes de droit public, 1910 г. Книга эта, насколько мне известно, еще в 1919 г. переведена Государственным Издательством, но до сих пор, к сожалению, не появилась в печати.
     *2 Principes etc., p. 303.

стр. 224

защитник буржуазного индивидуализма и как ярый враг рабочего класса. Его работа лучше всего способна рассеять тот предрассудок, который особенно старались поселить в умах катедер-социалисты и соглашатели всяких оттенков, а именно, что буржуазный индивидуализм давным давно изжит и сдан в архив современной наукой. Воззрения г. Ориу лучшее доказательство того, что идеология, для которой, по выражению Маркса, "различные формы общественных связей выступают по отношению к отдельной личности просто как средства для ее частных целей", отнюдь не исчерпала всех своих возможностей. Она лишь окончательно освободилась от всяких покровов метафизики и полностью раскрыла свою буржуазно-капиталистическую природу. Г. Ориу, выступая, как апологет буржуазного общества, не стесняется называть вещи своими именами. Он прямо и смело признает классовый и капиталистический характер современного государства и отождествляет гарантируемую им свободу со свободой распоряжаться собственностью. Он открыто делает вывод, что личность, которая на деле пользуется всеми благами современной государственности, это личность капиталистического собственника. Такая откровенность, несомненно, делает честь г. Ориу, для нас же, марксистов, отстаивающих взгляд на государство, как на орудие классового господства, эти признания в особенности интересны.
     И надо признаться в нашу эпоху классовой борьбы не на жизнь, а на смерть г. Ориу с его старомодным индивидуализмом оказывается гораздо более современным, чем все кисло сладкие катедер-социалисты и социал-реформаторы, трубившие некогда о притуплении классовых противоречий и о врастании в социализм.
     Однако ознакомимся детальнее с представлениями г. Ориу о современном, т.-е. буржуазном, обществе и государстве.
     Мы уже сказали, что главное, если не единственное, предназначение современного государства заключается, по мнению г. Ориу, в том, чтобы представлять возможность "беспрепятственного извлечения выгод из собственности" (fair-valoir d'une propriete). Г. Ориу сочувственно цитирует Фукидида, который определял государство, как такое общество, где каждому отдельному гражданину не приходится носить оружие, где безопасность обеспечена общественным союзом и где каждый может заниматься своим делом. Однако, мы весьма ошиблись бы, предположив, что г. Ориу отождествляет в дальнейшем эту возможность вести жизнь частного человека с мелко-буржуазным идеалом мирного домашнего очага. Наш ученый юрист слишком серьезен, чтобы придавать значение сантиментальностям, и достаточно современный человек, чтобы выдвигать семью, как основной устой гражданского порядка. "Брак, - говорит г. Ориу, - сопровождается заключением брачного контракта и слишком часто играет подчиненную роль по отношению к последнему; главным юридическим последствием отцовства является право наследования, которое есть не что иное, как наследование имущества"... и далее "по мере того, как государство берет на себя воспитание детей и женщина эмансипируется от власти мужа, в семейных отношениях не остается ничего, кроме их сантиментальной стороны, которой право не интересуется, и имущественных отношений"*1. Итак, именно собственность, а не семья является основой буржуазного общества*2.
_______________
     *1 Цитир. сочин., стр. 311.
     *2 "Гражданская жизнь есть по существу наслаждение приобретенным богатством" (цитиров. соч., стр. 307).

стр. 225

     Быть сопричастным гражданскому порядку это не значит иметь жену и детей, а значит прежде всего иметь собственность. Старательно изгоняя всякую тень мелко-буржуазного сантиментализма г. Ориу не останавливается на этом. Он с самого начала отгораживается от мещански слащавых попыток гармонически сочетать собственность и труд. Он берет собственность в ее капиталистическом аспекте, как титул нетрудового дохода. Мы находим у него, и притом в весьма отчетливой формулировке, ту истину, которая давно стала общим местом экономической теории марксизма. Производительное применение капитала - это для капиталиста лишь неизбежное зло при извлечении прибавочной стоимости. Собственность - это благо не потому, что ей можно дать производительное применение, но потому, что она избавляет своего хозяина от труда.
     "Собственник участка земли имеет действительное благо не только потому, что он сам может обрабатывать свое поле и собирать урожай, но еще и, главным образом, потому, что он может предоставить возделывание этого поля колону или фермеру, не прикасаясь к нему сам"*1. Возможность непосредственно осуществлять свою власть над вещами, это, по мнению Ориу, наименьшее из тех благ, которые обеспечиваются государством. Оно отступает на задний план перед возможностью сохранять абстрактный титул собственника и оставлять за собой все будущие возможности, все те разнообразные комбинации, в силу которых "вещи сами работают для собственника"*2. Прибыль промышленника и простого коммерсанта, это, так сказать, низший и более грубый сорт прибыли по сравнению с той, которая получается от финансовых комбинаций и спекулятивных расчетов. В этом случае г. Ориу довольно верно отражает в своих воззрениях общие тенденции развития мирового капитализма в его последней фазе. Однако мы можем отметить здесь и национальную черточку. Когда г. Ориу говорит о стремлении каждого капиталиста к известному моменту жизни удалиться от дел и ограничить свою активность свободным потреблением нетрудового дохода и восклицает "одним словом истинное благо это рента, получаемая без всяких усилий с земли или с денежного капитала"*3, то мы видим перед собой не буржуа вообще, но французского рантье, типичного представителя вырождающегося, насквозь паразитического капитализма ростовщиков.
     Но если основное и высшее благо, которое гарантируется современным государством, заключается в возможности жить не трудясь, то очевидно это государство может существовать только при наличности класса, участие которого в "гражданском порядке" заключается в обязанности трудиться*4. Г. Ориу, не обинуясь, признает факт существования этого класса, обреченного на труд и, следовательно, не извлекающего никаких выгод из "свобод и гарантий" современного государства. Он не делает никакой попытки затушевать действительность и как-нибудь прикрыть классовую сущность современного правопорядка. Конечно, в потенции каждому предоставляется возможность пользоваться благами гражданской жизни. Этим современный строй отличается от рабства или крепостного права. Там обязанность труда вытекала из юридического положения лица, входила в его статус; теперь
_______________
     *1 Цитиров. сочин., стр. 313.
     *2 "Истинные блага - это права на вещи, которые позволяют комбинации, приводящие к тому, что вещи сами работают для собственника", (Цитиров. соч., стр. 314).
     *3 Цитир. соч., стр. 314.
     *4 "Класс, стоящий ниже среднего класса, образует мир труда, потому что он участвует в гражданском порядке своей обязанностью трудиться". (Цит. соч., стр. 338).

стр. 226

она вытекает из фактического положения вещей. Там труд de jure изгонялся из гражданского общества, здесь он de facto остается за его пределами. Этим и ограничивается разница, но как раньше, так и теперь "общества организованы таким образом, чтобы тяжкий труд ложился на плечи одного обреченного в жертву класса, а выгоды предоставлялись другому привилегированному классу"*1.
     Итак, г. Ориу вынужден констатировать полярную противоположность труда и капитала или, как он выражается, жизни рабочих и жизни гражданского общества. Однако, сознавая кроющуюся в этом противоставлении опасность, он немедленно вносит одну поправку. Не всякий труд ставит человека, его выполняющего, в положение резкой оппозиции к существующему порядку вещей, но только такой, в котором совершенно отсутствует элемент предпринимательства, извлечения выгод из собственности. "Труд, - рассуждает г. Ориу, - может быть тягостным в двояком смысле - в объективном и в субъективном. В объективном, когда он требует физических усилий и связан с физическим же риском; в субъективном, - будь то труд физический или интеллектуальный, - когда он не соединен с извлечением выгод из собственности"*2. Поэтому, заключает Ориу, сельско-хозяйственные работы, даже самые тягостные, успешней и с большей охотой выполняются крестьянином собственником, фермером и даже колоном, чем наемным батраком, который совершенно исключен из пользования выгодами собственности. Работы в шахтах тягостны и неприятны сами по себе, кроме того они исполняются наемными рабочими, которые ни в каком отношении не могут считаться участниками этого специального вида собственности. Здесь соединяются обе причины к тому, чтобы сделать эту категорию рабочих наиболее недовольными из всех остальных. "Таким образом, - рассуждает далее г. Ориу, - заработная плата, как бы высока она ни была, не уничтожает тягостного характера труда; наоборот, чувство извлечения выгод из собственности, соединенное с трудом, имеет тенденцию устранять тягостный характер последнего"*3.
     Смысл этих рассуждений совершенно ясен. Небольшая кучка эксплоататоров может удерживать свою власть над миллионами пролетариев только потому, что ее поддерживают ослепленные мелко-собственническими иллюзиями промежуточные социальные слои. Для Франции, где мелкая буржуазия преобладает, эта ее роль выступает особенно рельефно. Здесь мы снова можем отметить совпадение выводов г. Ориу с тем классовым анализом, который всегда делали революционные марксисты. Разница только в том, что г. Ориу подходит к анализируемому явлению с точки зрения интересов противоположного, т.-е. капиталистического лагеря. Для него оно ценно, потому что ослабляет позиции пролетариата. Поэтому г. Ориу с удовлетворением отыскивает среди трудящихся те слои, которые по "субъективным" причинам остаются на стороне гражданского, т.-е. буржуазного, порядка. Это, во-первых, мелкие собственники - крестьяне, арендаторы, батраки, владеющие парцеллами, а во-вторых, привилегированные слои служащих чиновников и небольшая группа рабочей аристократии, сравнительно обеспеченное положение которых и возможность располагать своими знаниями и выучкой делает их quasi-собственниками. М. Ориу не только верно очертил этот промежуточный
_______________
     *1 Цитир. соч., стр. 314.
     *2 Цитир. соч., стр. 339.
     *3 Цитир. соч.

стр. 227

слой между буржуазией и пролетариатом, но и верно охарактеризовал его социальную функцию буфера, предохраняющего буржуазию от слишком резких толчков со стороны пролетариата и в то же время проводника развращающих буржуазных влияний в среду последнего. Но об этом в дальнейшем. Здесь достаточно отметить, что г. Ориу прекрасно понимает разницу, которую обычно так старательно затушевывают, - а именно, между капиталистической собственностью, обеспечивающей возможность жить не трудясь, и мелкой собственностью, означающей непрерывный каторжный труд, соединенный с полной неспособностью сознать свое рабское положение.
     Итак, внеся вышеуказанные поправки, г. Ориу разъясняет нам, "что категорией трудящихся, действительно стоящей вне гражданской жизни и образующей обособленный класс (une classe a part), является категория наемных рабочих, труд которых рассматривается, как предмет купли и продажи, и которые в обмен получают голую поденную плату без какого бы то ни было права на занимаемое место. Это те, кто носит имя пролетариев"*1. Именно в этой связи ставит г. Ориу вопрос о рабочем законодательстве и социальной политике, как средствах примирить пролетариат с существующим строем. Ограничение свободы предпринимателя в отношении к рабочему Ориу приветствует лишь потому, что ему кажется, будто обеспеченный таким образом наемный раб перестает быть бездомным пролетарием и становится quasi-собственником, собственником гарантированного от всяких случайностей дохода - а, следовательно, перестает быть непримиримым врагом капиталистического строя. Конечно, г. Ориу отнюдь не ждет от социальных реформ уничтожения классовых противоречий. Мысль, будто капиталистический предприниматель путем последовательно проводимых ограничений свободы договора может быть превращен в должностное лицо на службе общества, кажется ему нелепой. Класс, владеющий собственностью, всегда будет классом правящим*2, это для Ориу является аксиомой. С другой стороны он прекрасно понимает, что обеспеченность положения и заработка, суррогатов собственности, которыми, по его мнению, социальное законодательство наделяет рабочего, отнюдь не ставит его на одну доску с капиталистом. Обязанность каждодневного труда, связанная с этой "собственностью", слишком мало походит на возможность паразитического существования. Но если социальная политика не в силах перебросить моста через пропасть, разделяющую труд и капитал, то как быть, если рабочий класс, сознав свою обособленность, организуется в самостоятельную силу с целью положить конец такому порядку вещей, при котором труд громадного большинства идет на пользу горсточке паразитов? Здесь мы подходим к самому интересному месту книги г. Ориу: к его рассуждениям на тему о пролетарской революции.
     Г. Ориу, конечно, считает обобществление орудий и средств производства детским решением социального вопроса. Хотя он и не отрицает, как мы это уже видали, что блага капиталистической собственности только формально и в потенции обеспечиваются каждому, а на деле составляют монополию небольшой кучки, но это неудобство, по его мнению, не компрометирует режим современного государства. Ибо подавление капитала, а тем самым частной собственности и всего механизма обмена и переход к организованному коллективному хозяйству означал бы, по мнению Ориу, нечто еще горшее. В социалистическом
_______________
     *1 Цитир. соч., стр. 340.
     *2 Цитир. соч., стр. 343.

стр. 228

обществе исчезла бы категория виртуального, которая составляет силу современного государственного режима и поддерживает изобилие экономического производства. Переведя это на обычный язык, мы должны будем сделать вывод, что г. Ориу отрицает за социалистическим обществом всякую способность пониматься над нуждами дня и заглядывать в будущее. Предвидение, расчет, изобретательность и предприимчивость - все эти свойства г. Ориу считает исключительной и неотъемлемой чертой капиталистической спекуляции. Лишенное их социалистическое общество будет, по его мнению, обречено на бессилие, жалкое "прозябание в актуальном" и бездеятельную рутину. Далее выступают знакомые пророчества о неизбежном падении производительности труда вследствие отсутствия интереса собственника, ужасы бюрократизма, подавления свободы личных вкусов и привычек в области еды, одежды и т. д. (подумаешь какой простор предоставляет трудящимся в этом отношении буржуазное общество!) и, наконец, невозможность уравнивания выгодных и невыгодных шансов вследствие централизации хозяйства. Г. Ориу очевидно понимает централизацию как полное уничтожение самостоятельных в производственно-техническом отношении единиц, что, конечно, является нелепостью. Впрочем, нарисовав эти картины г. Ориу отнюдь не считает вопрос решенным. Он ни на минуту не забывает, что в недрах буржуазного общества существует чужеродное и принципиально ему враждебное тело, т.-е. класс пролетариев, и что в этом-то корень всей проблемы. Он прекрасно понимает, что вопрос социалистической революции решается не академическими спорами, а реальным соотношением сил двух борющихся классов. Именно в эту плоскость и ставит его г. Ориу, переходя к рассмотрению принципов и задач всеобщей конфедерации труда*1. Характерен уже самый подход.
     "Рабочий класс, - говорит г. Ориу, - развил в синдикальной организации дополнительную силу, которой нехватает классу собственников. Эта сила дает теоретикам надежду на изменение положения вещей, на уничтожение буржуазии и возвышение на ее место рабочего класса. Не следует поднимать чрезмерной тревоги по поводу этого движения, но и не следует относиться к нему с презрением, о нем нужно судить холодным разумом".
     Характерно, что возможность мирного осуществления социализма через буржуазный парламент путем завоевания в нем большинства совершенно игнорируется г. Ориу. Он слишком трезвый мыслитель и слишком хорошо изучил механизм буржуазного государства, чтобы создавать себе по этому поводу лишнее беспокойство. Ему кажется нелепой мысль изменить экономическую сущность буржуазного общества с помощью им же самим созданной государственной машины. Весь строй современного государства покоится на индивидуальной собственности, свободе договора и обмена. Уничтожьте рынок, восклицает он, и вы уничтожите режим государства с его свободами и его гарантиями. Ориу смеется над теми из своих коллег, которые обсуждают вопрос о национализации средств производства, как-будто бы это есть исключительно экономическая проблема и затрагивает исключительно институт собственности. Ориу находит гораздо более дальновидным тех социалистов, которые хотят разрушить государство и
_______________
     *1 Французскую социалистическую партию г. Ориу оставляет совершенно в стороне, рассматривая ее как составную часть парламентского механизма и, следовательно, как организацию, не заключающую в себе никакой опасности для буржуазного общества.

стр. 229

заменить его организованным коллективом с дисциплиной, проникающей в самые детали жизни и лишенной всякого противовеса.
     Ориу, как видим, очень удачно противопоставляет "свободы и гарантии" современного государства, которыми для буржуазии обеспечивается возможность эксплоатации и паразитизма, режиму пролетарской диктатуры, с железной трудовой дисциплиной, как единственному способу осуществления социализма. Для тех, кто хочет одновременно бороться за социализм и против трудовой дисциплины, за освобождение пролетариата и против его диктатуры, небесполезно будет узнать, что их выпады против "нового крепостного права" не прибавляют ничего нового к той аргументации, которую выдвинул наш буржуазный юрист против социализма.
     Г. Ориу прекрасно понимает, что взвесить силы двух борющихся классов далеко не то же самое, что подсчитать шансы избирательной кампании. Вообще его точка зрения на процедуру всеобщего голосования настолько определенна, что ее не мешало бы усвоить многим людям, до сих пор по недоразумению мнящим себя социалистами. Режим конституционного государства базируется, по мнению Ориу, на толпе*1, т.-е. на распыленной массе избирателей, которая "настолько же представляет из себя социальную организацию, насколько ее представляют пассажиры какого-либо парохода, в данный момент оказавшиеся на борту". При этом рядовой избиратель представляет из себя, по выражению Ориу, амфибию, большую часть времени проводящую в волнах частной жизни и лишь изредка поднимающуюся в атмосферу общественной, политической жизни. Неудивительно поэтому, что избирательную процедуру Ориу сравнивает с лотереей, в которую, добавим мы от себя, в которую буржуазные партии в их целом могут спокойно играть, не опасаясь проигрыша*2.
     В своем учете реальных сил пролетарской революции Ориу имеет в виду, главным образом, опыт французского рабочего движения и притом в его синдикалистской форме. Интересно отметить, что политические партии г. Ориу отказывается рассматривать как классовые организации. Это, по его мнению, объединения, построенные по типу "толпы", так как в рядах одной и той же партии могут встречаться самые различные социальные элементы, связанные лишь общностью взглядов, мнений и желания достичь власти. Непосредственную, т.-е. классовую, угрозу буржуазному обществу в целом он усматривает в синдикатах. Синдикалисты интересуют г. Ориу в первую очередь, потому что они хотят организовать пролетариат как силу, стоящую вне современного государства. Их метод, т.-е. метод стачки, г. Ориу считает равносильным методу открытой войны. Вообще наш профессор не согласен признать право стачек, как нечто вполне законное и нормальное в рамках буржуазной государственности. По его мнению, провозглашение свободы коалиций было просто-на-просто актом частичной капитуляции буржуазного общества перед пролетариатом, как силой, стоящей вне государства; это было равносильно признанию за рабочими права нарушения социального мира и объявления "малой гражданской войны".
     Хотя в этом случае г. Ориу явно пересаливает, пуская в ход такие страшные слова, как объявление войны и проч., по адресу всякой, хотя бы самой незначительной экономической забастовки, однако,
_______________
     *1 "Очевидно, что вся конституционная организация современного государства есть режим, базирующийся на публике и, следовательно, на толпе". (Цит. соч., стр. 324).
     *2 См. цитиров. соч., стр. 324 и след.

стр. 230

ему нельзя отказать в известной логичности. Если легальное насилие в рамках "современного" государства может служить только классовым целям буржуазии, то стачка, которая является применением насилия в интересах пролетариата, очевидно в эти рамки уложена быть не может. Она постоянно силой вещей будет выпирать из существующего, т.-е. буржуазного, правопорядка, как нечто ему чуждое и таящее в себе угрозу гибели того самого общества, которое ее признало.
     Посмотрим теперь, какие же факторы учитывает г. Ориу, взвешивая шансы труда и капитала в их решительном столкновении. Численности объединенных в синдикаты рабочих Ориу, разумеется, придает большое, но далеко не решающее значение. Гораздо более важным считает он то обстоятельство, насколько эти организации пропитаны непримиримостью по отношению к буржуазному обществу. И здесь г. Ориу позволяет себе большой оптимизм. Он утверждает, что о социальном перевороте в рядах французских синдикалистов мечтают собственно лишь группы фанатиков, что позитивный, т.-е. реформастский дух, представителями которого Ориу считает английские тред-юнионы и легиновские свободные профессиональные союзы в Германии, все более и более завоевывает себе почву во французском синдикальном движении. Он особенно подчеркивает при этом роль высоко квалифицированных слоев рабочих, так называемой рабочей аристократии, и с удовольствием констатирует, что многочисленный сельский пролетариат вовсе не примыкает к движению, потому что он гораздо более связан с гражданским, т.-е. буржуазным, порядком (вероятно, теми клочками земли, которые получают батраки для ведения "самостоятельного" хозяйства)*1.
     Таким образом г. Ориу приходит к утешительному выводу, что по настроению и сплоченности французские синдикаты не представляют собой грозной боевой силы. Самая возможность открытого выступления против капитала уменьшается, по мнению Ориу, благодаря улучшению экономического положения рабочих. Ориу кажется невероятным, чтобы массы последовали призыву кучки вождей поднять гражданскую войну в обществе, "погруженном в мир". Это момент инерции, уравновешенности Ориу подчеркивает неоднократно, как залог устойчивости буржуазного строя. Мы напоминаем читателю, что книга писалась до мировой войны.
     Чем далее углубляется г. Ориу в оценку шансов борьбы, тем более становится он оптимистичен. Французские синдикалисты уповают, как известно, на роль активного меньшинства и пророчат гибель буржуазному обществу именно потому, что оно погрязло в болоте мажоритарной системы. Ориу снисходительно поучает этих наивных людей. Напрасно думать, говорит он, что выборная процедура, практикуемая в современных государствах, передает власть в руки всех; "буржуазное общество имеет свою верхушку (elite) - избранное сознательное меньшинство, которое его ведет". Мажоритарный режим имеет, по мнению Ориу, много всяких преимуществ, но вовсе не то, что через него народная масса непосредственно управляет государством.
     Итак, главные гарантии буржуазного общества от социальной революции профессор Ориу видит, во-первых, в силе инерции, во-вторых, в том, что значительные группы среди самого пролетариата, не говоря уже о промежуточных мелко-буржуазных слоях, проникнуты духом примирения с капитализмом. Ну, а если, несмотря на это, революционный авангард рабочего класса все же рискнет на открытое
_______________
     *1 См. цитир. соч., стр. 346 - 347.

стр. 231

выступление? Каковы будут его шансы? Г. Ориу не только взвешивает возможность наступления гражданской войны, но и ее вероятный исход. Вот его расчеты. Г. Ориу находит, во-первых, что, с гражданским, т.-е. буржуазным обществом связаны интересы большего числа людей, чем с обществом рабочих, что, во-вторых, гражданское общество располагает капиталами и в о о р у ж е н н о й  с и л о й (курсив наш. Е. П.), что оно стоит в центре равновесий, которые под его руководством могут развить значительное сопротивление мятежникам, оно способно организоваться для этой специальной защиты, так как стачкам рабочих уже противопоставлен локаут предпринимателей"...и, наконец, восклицает он, "великая сила гражданского общества заключается в его основном соответствии психологии человека: привязанность к приобретенному богатству и приобретенному положению...
     ...Общественный порядок устанавливается согласно законам тяготения. Эти законы социального тяготения приводят к тому, что каждый, кто начинает владеть каким-либо благом, чувствует себя удовлетворенным"*1.
     Таков трезвый стратегический расчет; сильные и слабые позиции каждого класса учтены в нем с полной добросовестностью. Он, как мы видим, достаточно оптимистичен в пользу буржуазии. Г. Ориу заметил в 1910 году только одну черную точку на горизонте - это растущую концентрацию капиталов, которая грозит нарушить столь любезное его сердцу равновесие и поставить в полную зависимость от мощного финансового капитала не только рабочих, но и так называемые "средние классы".
     Теперь после мировой войны мы можем пересмотреть с полным удовлетворением все пункты, выдвинутые г. Ориу. В 1910 году буржуазное общество казалось "погруженным в мир", теперь оно выбито из всех пазов войной и связанной с ней хозяйственной катастрофой. На смену внутреннему спокойствию и инертности - ожесточенная борьба классов, переходящая в открытую войну. Если раньше экономическое положение пролетариата частично улучшалось, то теперь оно падает. Если раньше часть пролетариата, отравленная мелко-собственническими иллюзиями, переходила в лагерь защитников капитализма, то теперь, наоборот, невыносимые экономические условия толкают к революционной борьбе даже такие промежуточные группы, как служащие и государственные чиновники. Если в 1910 году руководство борьбой рабочего класса принадлежало партиям 2-го Интернационала, пропитанного парламентским кретинизмом и соглашательством, а специально во Франции синдикалистам, у которых анархические и аполитические тенденции уживались рядом с реформизмом, то теперь во главе пролетарских штурмовых колонн стоит сплоченный и решительный авангард коммунистических партий и красных профессиональных союзов. И, наконец, самое существенное - рабочий класс не только знает, как делать революцию, но и имеет перед собой пример государства, где власть вырвана из рук капитала.
     Мы можем быть довольны результатами этого сравнительного обзора и нам кажется, что 11 лет спустя после того, как вышла в свет книга Ориу, буржуазию вряд ли приходится убеждать, чтобы она не относилась свысока к рабочему движению, так же, как вряд ли можно говорить о черезмерности тех тревог и опасений, которое оно внушает.
     В одной из своих речей т. Ленин заметил как-то, что искренних защитников капитализма можно найти теперь только среди наших
_______________
     *1 Цитир. соч., стр. 349, 350.

стр. 232

с.-р. и меньшевиков. На Западе они перевелись. Мы видим причину этого. Россия прошла ускоренный курс капитализма и потому наша интеллигенция bona fide может выступать в защиту возвышенных начал демократии и свободы, не чувствуя того, что она распинается за капитализм. Но для того, чтобы быть искренним защитником капитализма на Западе, где социальные отношения успели созреть и перезреть, надо искренне, как это делает Ориу, заявить, что принципы свободы, демократии, прав личности и проч. скрывают за собой лишь одно faire valoir de la propriete! А такое мужество не всякому дано.