Итоговое обсуждение «Материалов к историческому словарю понятий персональности»
Бохум, 26 – 27. 04. 2007
Предложения к статьям И. Евлампиева
И. Левонтина: Чичерин, судя по цитатам, в основном пользуется терминами «лицо» и «человек». Можно было бы подчеркнуть специфику такого словоупотребления, больше внимания обратить на вербальный аспект?
И. Евлампиев: Ну я категорически против, чтобы филология шла впереди философии… Чичерин жил в эпоху, когда понятие личности было уже достаточно распространено, но оно не совсем устраивало его в правовом контексте.
Н. Плотников: В целом гегельянские корни, ведущие к понятию «Person», в статье подчеркнуты. Термин «лицо» действительно закрепился в юридической области.
Проф. Хаардт: Чичерин, вероятно, цитировал «Философию права». Есть ли у него непосредственные примеры переводов понятия «Pers lichkeit», как «лицо» или «личность»?
И. Евлампиев: Проблема в том, что он пересказывает, а не цитирует. И какие-либо ссылки там редкость. Он использует почти исключительно понятие «лицо». Когда речь заходит о метафизике, вводится понятие «человек».
В. Куренной: У Канта проводится жесткое разделение понятий «Person» и «Persönlichkeit». Первое подразумевает субъекта правовых отношений, второе определяет человека, как существо свободное, способное действовать по законам разума. Но у Чичерина происходит сдвиг, понятие «лицо» используется иной раз для обозначения «морального существа».
И. Левонтина: При переводах всегда происходит искажение, это бы зафиксировать…
В. Молчанов: Цитаты в статье не всегда раскрывают значение, которое им приписано. Например, на с. 99. Что подразумевается под абсолютным значением личности? Где ваше выражение, где Чичерина?
И. Евлампиев: Абсолютное значение личности – выражение Чичерина. Но в этих цитатах речь, вообще, идет об институте частной собственности.
А. Козырев: В работе о С. Трубецком необходимо учитывать известный всем текст о Софии Премудрости Божией 1886-го года, это важно, если вести речь о субъекте всеобщей чувственности, соборном сознании. Кроме того, надо затронуть в этой связи проблемы памяти, а также отношения к идеалам, – проблемы «идеалологии» С. Трубецкого, по определению В. Соловьева.
Н. Плотников: Надо обратить внимание и на примеры аттрибутивного употребления понятия личности – скажем, «личность сознания».
И. Евлампиев: Вообще, у С. Трубецкого можно обнаружить антиличностную тенденцию.
И. Левонтина: Так вот особенно интересно проследить, как происходит заимствование понятий из других языков в столкновении с контекстами, которые уже сложились в культурной традиции.
И. Молчанов: С. Трубецкой часто меняет свой дискурс, это не только идеализм, но временами и платоновский язык, это можно показать.
А. Бикбов: Довольно странно, что, несмотря на результаты обсуждения в прошлом году, мы возвращаемся к вопросам методологии. Речь шла о необходимости сосредоточить основное внимание на словоупотреблении. Ясно, что это не исключает возможности заниматься и концептуальными вопросами.
Н. Плотников: Да, хотелось бы сосредоточиться на связи между изменениями языка и историей идей.
Предложения к статье А. Алешина
Н. Плотников: Мне бросилось в глаза частое совпадение в использовании персоналистических понятий у славянофилов и Белинского, как обозначение частного, обособленного, особого. Понятие личности может подразумевать единство, как своеобразие индивидуальное или коллективное. Возможно, есть параллель с Гердером, с его «Volksindividuum».
В. Куренной: По отношению ко всем статьям необходимо учитывать вопрос датировки цитат и работ, учитывая эволюцию воззрений. Это технический вопрос – требование хронологической корреляции, но иначе целостное издание не получится.
Н. Плотников: Возникает также вопрос, как давать список источников – к разделам, к статьям или общий в конце? Во многих текстах источники повторяются.
Г. Гусейнов: Хорошо бы сосредоточиться в каждой статье на датировке ключевых цитат, на хронологическом обозначении контекста. Здесь многое решат именной и предметный указатели.
Предложения к статье К. Фараджева:
И. Евлампиев: Хотелось бы, чтобы концептуальные моменты были отражены более четко. Это избавило бы от цитатных повторов. А то в целом непонятно все-таки, что Белинский понимал под терминами персональности?
К. Фараджев: У Белинского терминологические различия неотчетливы, в то же время применяются им эти понятия очень охотно. Попытка выявить особенности его словоупотребления подразумевает такие повторы. Проводить реконструкцию, домысливать то, что отнюдь неявно – это уже отвлекаться от целей проекта.
Предложения к статье В. Куренного:
И. Евлампиев: Тут возникает вопрос, какое место занимают педагогические высказывания исследуемых авторов в их творчестве в целом? Если рассматривать Добролюбова, как педагога, то почему не обратиться к авторам, представленным в основной части? Там чуть ли не у каждого можно обнаружить суждения, так или иначе связанные с педагогикой.
Проф. Хаардт: Понятие «Внутренний человек» берет исток в патристике. Хорошо бы подвергать рефлексии такие моменты и в других статьях. Скажем, у Франка много античных значений.
И. Левонтина: Желательно упорядочить работу в композиционном плане. Обобщения в середине выглядят странно.
А. Алешин: Добролюбов, Белинский не педагоги. Может быть, строить периодизацию по «дискурсивным событиям», в которых они принимали участие?
И. Левонтина: По смене парадигм.
В. Куренной: Ясно, что это протопедагогический дискурс.
Г. Гусейнов: Действительно, всегда необходимо стремиться понять, где немецкое влияние, а где заимствования из античности или патристики. Любопытна книга М.Г. Альбрехта по истории восприятия античной литературы в России, там есть как раз терминологически интересные вещи.
А. Бикбов: К вопросу о схеме, которая обобщает педагогический дискурс, – до какой степени можно сжать разнообразие этих контекстов? Если принять во внимание механизмы порождения контекста употребления понятий, а не только сами схемы, то потребуются дополнения набором «отклонений» – примерами «языковой нечистоты».
Предложения к статье И. Левонтиной
В. Куренной: Здесь использовалась базовая метафора – «языковая картина мира», то есть происходило интегральное описание лексем.
И. Левонтина: Материал не специфический или чисто терминологический. Это исследование на базе литературного языка.
В. Куренной: Публицистика, журналистика, словари, улица?
И. Левонтина: И художественная литература. Язык постоянно в становлении. Здесь рассматривается фонд обыденного языка, который входит в литературный, общеупотребительный. Язык литературы – также его составляющая. Но просторечия и диалекты я не исследовала.
И. Евлампиев: Здесь концепция не сформирована. Посыл текста – ситуация неблагополучная. Но понятия человека и личности идеально дополняют друг друга. Первое подразумевает нормативность, явленность; второе – заданность, потенциал, то, что может быть реализовано.
И. Левонтина: Это от контекста зависит. Человек – более емкое понятие. Обозначение зачастую ситуативное, семантика не сформирована.
Проф. Хаардт: Эта лакуна видна в творчестве Франка. Когда он пишет по-немецки о тайне личности, у него часто происходит смешение терминов, «Persönlichkeit» употребляется там, где уместнее «Person».
В. Молчанов: Здесь нет ясности с временными интервалами. Может быть, упорядочить хронологию?
А. Козырев: Можно посмотреть, как соотносится дихотомия человек – личность с оппозицией природное – сверхъестественное.
Г. Гусейнов: Проблема – разграничение лексем, например, человек и личность. Семантические поля шире лексем, интересны случаи, когда происходит комбинирование лексем. Кроме того, надо учесть, что для обыденного языка советского времени характерен философский подтекст. Идеологемы оказывали свое влияние, такие, как, к примеру, личность – общество, борьба противоположностей, бытие – сознание. С одной стороны, можно обнаружить осколки философии в обыденном языке, с другой – в сфере самой философии практически отсутствовала специфика. А для лингвистики был характерен нормативный подход, – разъяснение, «как должно быть». Речь шла не только о культуре речи. От нормативности надо избавляться.
Предложения по статье В. Молчанова
Н. Плотников: Может быть, взять каких-либо авторов советского периода?
И. Молчанов: Возможно. Ильенкова, Феликса Михайлова. Насчет Мамардашвили не знаю, посмотрим.
Проф. Хаардт: Не совсем ясно отношение Каринского к Западноевропейской философии. Он утверждает, что Декарт не прав, когда говорит о самодостоверности «Я». А можно ли проследить преемственность между Каринским и Юмом?
И. Молчанов: Скорее это самостоятельное. Опора на Гуссерля более очевидна. Речь идет о различении фикций и реальности, благодаря использованию термина «Я».
Н. Плотников: В исследовании термина «Я» хорошо бы брать сквозные линии – «Я», как субстанция, явление, предмет.
В. Куренной: Действительно, интересен компаративный аспект. У Каринского некоторые вещи напоминают критику Бенеке по отношению к Канту.
Предложения по структуре «Материалов к историческому словарю понятий персональности»
Н. Плотников: Часть, посвященная понятию «Я», состоит из двух разделов – статей М. Бобрик и И. Молчанова.
И. Левонтина: А нельзя провести мостики между двумя статьями о «Я»?
М. Бобрик: Я не могу выйти на философские значения. Есть ведь и промежуточная область семантики.
Н. Плотников: Итак, в общем, предполагается три части – понятия личности, «Я», субъекта. В первой части будет три раздела – история языка (статьи Левонтиной и Гусейнова), философский и внефилософский дискурс (педагогика, богословие, право, психология). Вопрос – оставить ли структуру по хронологии?
И. Евлампиев: А была ведь рубрикация по направлениям.
Н. Плотников: Там отсутствовал единый принцип классификации. Этот софиолог, тот кантианец… Но и в плане хронологии есть проблемы, некоторые статьи предполагают значительный временной разброс, например, по Лосскому или по анархизму.
И. Левонтина: Все же, периодизацию по этому принципу надо сохранить.
А. Алешин: Чаадаева можно поставить, как завершение тридцатых годов. И кое-что уточнить, например, по ранней советской философии. Выделить направления внутри периода – формалисты, марксисты, пролеткульт.
Н. Плотников: Но направления обозначаются заглавием статей внутри периода.
И. Евлампиев: Статьи можно давать в блоке, не выделяя страниц.
М. Бобрик: Есть статьи обзорные, крупные, есть – по отдельным философам. Их нельзя развести? Дать сначала обзорные, потом по персоналиям?
Н. Плотников: Но крупные статьи не все поля покрывают. Они дополняют друг друга.
И. Молчанов: При проведении периодизации важно выделить дату первой публикации источника.
М. Бобрик: Да, критерии, конечно, необходимы, иначе это выглядит несколько произвольно.
В. Куренной: Или все же выделять по годам рождения?
И. Левонтина: Сходные названия выглядят странно, например, по Кавелину. Или обойтись вовсе без заглавий?
Г. Гусейнов: Необходимо ли разделение в первой части по разделам философский и внефилософский дискурс? Если материалы по хронологии совпадают, может, давать их вместе?
Н. Плотников: Ну а какие варианты возможны, вместо «внефилософского дискурса»? Дискурс персональности в гуманитарных науках или знании?
Проф. Хаардт: Надо думать и о круге читателей. Вероятно, это не только специалисты – философы. Простое перечисление фамилий мало, что даст широкой публике. Названия статей надо сохранить.
В. Молчанов: Можно оставить названия, но дополнить в скобках, каких годов тексты.
А. Бикбов: Имеет смысл попытаться ввести сквозную тематику, как обозначение материала статей. Добавить к хронологическому делению содержательные характеристики.
А. Козырев: Не следует навязывать материалу единство, которого у него нет. Хронология всегда условна, гетерогенна. Может быть, сделать предметный указатель по периферийным полям, например, индивидуальное, национальное или ницшеанство…
Н. Плотников: В целом, значит, нет возражений, – оставить предложенную структуру по частям и разделам. Сохранить хронологическую рубрикацию и, возможно, давать статьи блоком, с указанием или без указания страниц. Теперь надо все же обсудить вопрос предметного указателя. Включать основные лексемы или только с учетом «двойчаток»? Есть в этой связи предложение к авторам – выделить в статьях основные определения лексем.
Г. Гусейнов: В указателе должны быть отсылки к немецким, греческим, латинским словам, если есть иноязычный контекст. Тогда эвристическая ценность указателя значительно повышается. Можно даже давать какие-либо микроцитаты, например, «германское начало личности».
А. Бикбов: Хотелось бы все же сделать оглавление более аналитичным, показать приключения понятия личности в российской интеллектуальной истории.
Н. Плотников: Это сложно… Теперь остаются проблемы структуры и оформления каждого текста. Мы планировали составлять статьи так, чтобы можно было отличить вводную, основную, дискуссионную части, где соразмерно выявлены культурно-исторические контексты, полемика, взаимовлияния.
Проф. Хаардт: Все же слишком унифицировать не надо, но конечно, придется внести редакторские правки.
И. Левонтина: Отсутствие унификации удаляет от идеи словаря.
Н. Плотников: Или делать редакторские врезки, как в словаре Риттера?
Проф. Шпреде: Хорошая идея. Это же не цензура. Если автор принимает такой подход, статью это обогатит.
Н. Плотников: Насчет сносок. Делать их концевыми или указывать внутри текста по номерам согласно списку литературы или годам издания? Или делать по системе сокращения названий, как это представлено в ряде представленных работ?
Г. Гусейнов: Но мы не можем оставить не общепринятые сокращения.
Н. Плотников: Что касается названия. Какой вариант предпочтительнее?
Проф. Хаардт: Может быть, так: «Личность – «Я» – субъект в истории русской мысли. Материалы к словарю».
И. Левонтина: «Материалы к словарю персональности в истории русской культуры».
Н. Плотников: Еще варианты? «Персональность в русской культуре. Материалы к словарю»; «Персональность в истории русской мысли. Материалы к словарю».
Предложения к статье Н. Плотникова
А. Бикбов: В трех предложенных способах определения личности происходит апелляция ко всему 19-му веку. Но при исследовании материала 20-го века, особенно в конце, заметна историзация подхода. Может, попробовать развернуть исследование, как историческое определение всех трех концептов личности?
Н. Плотников: Это была попытка выделить основные тенденции словоупотребления и признаки, которыми наделяется понятие личности с начала 19-го по конец 20-го века. На сегодняшний день есть ощущение смены парадигм. В 20-е годы 20-го века тоже была предпринята попытка отказаться от персоналистического дискурса, но к 50-м, 60-м он снова просачивается. Возможно, сейчас происходит отторжение советского дискурса, а затем последует возвращение.
В. Куренной: В целом затея рискованная – дать культурно-цивилизационное определение в стиле Гройса. То есть, нужны оговорки. Есть ли базовая типология, единые основания для определения этих трех моделей? Кроме того, здесь одно из ключевых слов – творчество. Творческая личность. Насколько правомерно обобщение понятий творчества и личностного начала? Делается ли это в кантовском ключе, где творческий акт – манифестация свободы и автономии?
Н. Плотников: Разумеется, это пока обобщение лишь в первом приближении, эмпирическая классификация. Например, для модели автономии центральным является понятие субъекта, но в русской культуре это понятие, по сравнению с кантовским значением негативно коннотировано, это предмет претерпевающий. Понятие творчества в данном случае не соответствует представлениям об автономии, оно скорее воспринято в эстетическом и романтическом ключе.
И. Левонтина: Констатация перехода в последнее время к вопросу об идентичности представляется убедительной. Вероятно, культ индивидуальности более характерен для устойчивых обществ с низким уровнем мобильности. В переходные эпохи происходит разрушение контекстов, размывается представление об индивидуальности. В то же время усиливается поиск идентичности или принадлежности к группам.
Н. Плотников: Дискурс персональности можно вообще воспринимать, как компенсаторную функцию.
А. Алешин: У романтиков цельность – важный аспект в понимании личности, у вас он выпал.
Г. Гусейнов: Это, конечно, масштабный замысел – проследить особенности понимания личности от начала русского философского дискурса до наших дней. Но на первом этапе недостает пояснений. Лик, как философская проблема появляется раньше, это надо зафиксировать и обратить внимание на невербальную традицию.
Н. Плотников: Надо при этом учитывать, что богословие преподавалось в России до 19-го века на латыни. Выхода за пределы латинского контекста не было. Вопрос об ипостаси тоже требует особого временного подхода. Это, к тому же, другой язык – или говорится о личности божества или о его ипостаси.
И. Евлампиев: Есть ведь еще ветвь – масоны с их «Внутренним человеком». Там следует искать истоки персоналистического дискурса, традиций превращения тайного в явное. В целом предложенное деление – великолепная основа для нашей работы. Но я не согласен с оценочными моментами.
Проф. Шпреде: Я тоже вижу оценочный момент. Но проявляется это скорее в подборке цитат. В авторском тексте идет констатация, – понятие личности уходит из употребления.
Н. Плотников: Оно не уходит, но меняется, даже превращается в элемент массовой культуры.
В. Молчанов: Здесь иной раз ссылки на сомнительные источники. И существует еще много слов, которые при определенных обстоятельствах могут входить в персоналистический дискурс – «мужик», например.
Н. Плотников: Это надо сделать темой нового проекта…
Документ изменен: 15:50 15.08.2007
